Остров архитектурных сокровищ
В последние месяцы большинство из нас стали бывать на Петроградской стороне намного чаще, чем раньше! И это круто, ведь другого столь красивого места – ещё поискать. И река рядом, и Острова (где даже можно погулять в обед)... Но для тех, кто по роду профессиональной деятельности привык смотреть на город «под архитектурным углом», Петроградка – просто россыпь шедевров. Один из них, как известно, мы сами же и построили. Другой – реконструировали. При этом ещё десятки уникальных зданий в ближайших окрестностях Левашовского хлебозавода так же достопримечательны своей архитектурой или историей – или и тем, и другим.
Устроим небольшую пешую экскурсию?
1. Особняк-контора и здание библиотеки лесопильного завода Колобовых
ул. Большая Зеленина, 43
Что сразу бросается в глаза, когда попадаешь на Петроградку со стороны Крестовского острова через мост? Конечно, Левашовский хлебозавод и наша высокая труба! А ещё – затейливый «особнячок» романтического вида на углу Левашовского и Песочной набережной. А ведь это ни много ни мало федеральный памятник – «Особняк и контора лесопильного производства братьев Колобовых», крупных петербургских лесопромышленников, которые в конце XIX в. приехали в Петербург, как считается, «из глухой рязанской деревни» и вскоре сказочно разбогатели.
Рядом с «особняком-конторой», ближе к ЛОЭСК, спряталось ещё одно здание начала XX в. – библиотека Николая Колобова, младшего из братьев, обладателя огромной коллекции книг. Здесь хранились, например, рукописные копии второго тома гоголевских «Мёртвых душ»... Интересно, что после революции лесопильное предприятие Колобовых оставалось в их собственности аж до 1922 года – но потом всё-таки было «огосударствлено». Включая и эти два здания, в которых, кстати, по сей день сохранились детали оригинальных интерьеров, и редкую коллекцию книг.
Что ещё необычного связано с этим «двойным» памятником? Пожалуй, его курьёзный адрес – почему-то по Большой Зелениной улице. Хотя здесь мы находимся по другую сторону Левашовского проспекта, уже почти у речки Карповки. А чтобы попасть на Большую Зеленину – направляемся обратно к мосту и переходим дорогу – как раз у дома с адресом Большая Зеленина, 44/6.
Рядом с «особняком-конторой», ближе к ЛОЭСК, спряталось ещё одно здание начала XX в. – библиотека Николая Колобова, младшего из братьев, обладателя огромной коллекции книг. Здесь хранились, например, рукописные копии второго тома гоголевских «Мёртвых душ»... Интересно, что после революции лесопильное предприятие Колобовых оставалось в их собственности аж до 1922 года – но потом всё-таки было «огосударствлено». Включая и эти два здания, в которых, кстати, по сей день сохранились детали оригинальных интерьеров, и редкую коллекцию книг.
Что ещё необычного связано с этим «двойным» памятником? Пожалуй, его курьёзный адрес – почему-то по Большой Зелениной улице. Хотя здесь мы находимся по другую сторону Левашовского проспекта, уже почти у речки Карповки. А чтобы попасть на Большую Зеленину – направляемся обратно к мосту и переходим дорогу – как раз у дома с адресом Большая Зеленина, 44/6.
2. Бывшая «аптека самоубийц» и немного бульбы
ул. Большая Зеленина, 44/6
Архитектурно этот доходный дом 1900 г. постройки, может, и не так примечателен, но зато примечателен «литературно» – как адрес, связанный с творчеством Блока. Хотя сам поэт, сменивший не один адрес в том числе и на Петроградке, именно здесь никогда не жил. Но место известно в городском фольклоре как «аптека самоубийц» – будто бы именно в этом доме находилась аптека, описанная поэтом в стихотворении «Ночь, улица, фонарь, аптека…» (1912)
Об этом, между прочим, не кто-нибудь, а сам академик Дмитрий Лихачёв свидетельствует в своей книге «Раздумья», со ссылкой на друга Блока, детского писателя Евгения Иванова. «Блок любил здесь гулять, любил Петроградскую сторону вообще, даже после того как поселился на Офицерской», – пишет Дмитрий Сергеевич.
Колтовская набережная, действительно, в XIX – начале XX в. была довольно пустынным местом, и сюда, к Большому Крестовскому мосту, который, к тому же, не охранялся городовыми, будто бы часто приходили те, кто решил свести счёты с жизнью. Тех, кого удавалось спасти, доставляли в эту самую аптеку и там пытались оказать первую помощь. Впрочем, у жителей Коломны наверняка своё представление о той самой аптеке «из стихотворения». Там вам с удовольствием покажут «блоковскую» аптеку в доме на углу Крюкова канала и той самой Офицерской (ныне Декабристов), напротив Мариинского театра. Вот вам и «ледяная рябь канала»… А на Большой Зелениной никакого канала нет. Кстати, в Коломну с Петроградки Блок переехал как раз в 1912 году.
Ну а для любителей пообедать вне офиса этот дом, выходящий торцом на Резную улицу, примечателен ещё и тем, что на его «задворках» спряталось белорусское кафе, с интерьером в национальном стиле и бизнес-ланчами по 320 рублей. В одном из ресторанных гидов по Петроградке оно даже упомянуто в ряду близлежащих пафосных ресторанов с характеристикой hidden gem (в вольном переводе – тайное место для посвящённых гурманов). Но предупреждаем, сервис «по-белорусски» – это что-то с лёгким оттенком ностальгии по СССР.
Об этом, между прочим, не кто-нибудь, а сам академик Дмитрий Лихачёв свидетельствует в своей книге «Раздумья», со ссылкой на друга Блока, детского писателя Евгения Иванова. «Блок любил здесь гулять, любил Петроградскую сторону вообще, даже после того как поселился на Офицерской», – пишет Дмитрий Сергеевич.
Колтовская набережная, действительно, в XIX – начале XX в. была довольно пустынным местом, и сюда, к Большому Крестовскому мосту, который, к тому же, не охранялся городовыми, будто бы часто приходили те, кто решил свести счёты с жизнью. Тех, кого удавалось спасти, доставляли в эту самую аптеку и там пытались оказать первую помощь. Впрочем, у жителей Коломны наверняка своё представление о той самой аптеке «из стихотворения». Там вам с удовольствием покажут «блоковскую» аптеку в доме на углу Крюкова канала и той самой Офицерской (ныне Декабристов), напротив Мариинского театра. Вот вам и «ледяная рябь канала»… А на Большой Зелениной никакого канала нет. Кстати, в Коломну с Петроградки Блок переехал как раз в 1912 году.
Ну а для любителей пообедать вне офиса этот дом, выходящий торцом на Резную улицу, примечателен ещё и тем, что на его «задворках» спряталось белорусское кафе, с интерьером в национальном стиле и бизнес-ланчами по 320 рублей. В одном из ресторанных гидов по Петроградке оно даже упомянуто в ряду близлежащих пафосных ресторанов с характеристикой hidden gem (в вольном переводе – тайное место для посвящённых гурманов). Но предупреждаем, сервис «по-белорусски» – это что-то с лёгким оттенком ностальгии по СССР.
3. Большая Зеленина ул.
ул. Большая Зеленина
Двигаясь по Большой Зелениной в направлении к метро, самое время обсудить топонимику! Зелениных улиц на Петроградке, как известно, три. Большая, Малая и, как ни странно, Глухая (а вовсе не Средняя!) При этом к цветовой палитре, в отличие, например, от Зелёной улицы в районе Сосновки, они прямого отношения они не имеют. А в чём секрет названия?
В начале XVIII века в этой части Городского острова, у слияния Карповки с Малой Невкой, находился пороховой завод, где производили «зелье». То есть, собственно, порох. Завод построили подальше от центра только что основанного города – ведь может, не дай бог, и «рвануть». Здесь же находилась и Зелейная слобода, в которой жили рабочие этого предприятия. Завод, кстати, просуществовал почти 100 лет, до начала XIX века, так что название «Зелейная», а потом и «Зеленина», прочно закрепилось.
И да, конечно, его нужно склонять по падежам – так как это притяжательное прилагательное (как «мамина книга» или «Танин мяч»). Что, кстати, официально зафиксировано в Постановлении Правительства Санкт-Петербурга «О Реестре наименований элементов улично-дорожной сети». Так что «идём по Зелениной…»
В начале XVIII века в этой части Городского острова, у слияния Карповки с Малой Невкой, находился пороховой завод, где производили «зелье». То есть, собственно, порох. Завод построили подальше от центра только что основанного города – ведь может, не дай бог, и «рвануть». Здесь же находилась и Зелейная слобода, в которой жили рабочие этого предприятия. Завод, кстати, просуществовал почти 100 лет, до начала XIX века, так что название «Зелейная», а потом и «Зеленина», прочно закрепилось.
И да, конечно, его нужно склонять по падежам – так как это притяжательное прилагательное (как «мамина книга» или «Танин мяч»). Что, кстати, официально зафиксировано в Постановлении Правительства Санкт-Петербурга «О Реестре наименований элементов улично-дорожной сети». Так что «идём по Зелениной…»
4. Доходный дом Кейбеля
ул. Большая Зеленина, 33
…идём-идём, минуем наши любимые Левашовский хлебозавод и Futurist – и вот, видим ещё одно из самых заметных зданий в нашем квартале. Это дом Кейбеля на углу Большой Зелениной и Барочной. Ещё бы не заметить такую башенку – почти средневековый замок. Именно из-за этой архитектурной особенности местные называют его «дом с башней Рапунцель». «Дом, облицованный кирпичом, привлекает внимание тонкой стилизацией мотивов средневековой архитектуры», – отмечают современные архитектурные критики.
Дом построил в 1901 г. архитектор Густав Фон Голи для Альберта Кейбеля, почётного гражданина и купца первой гильдии, известного ювелира и выдающегося серебряных дел мастера. Его фирма, между прочим, изготовляла для российского государства многие ордена и прочие наградные знаки. Мастерская орденов как раз и располагалась в доме на Большой Зелениной, 33.
Дом построил в 1901 г. архитектор Густав Фон Голи для Альберта Кейбеля, почётного гражданина и купца первой гильдии, известного ювелира и выдающегося серебряных дел мастера. Его фирма, между прочим, изготовляла для российского государства многие ордена и прочие наградные знаки. Мастерская орденов как раз и располагалась в доме на Большой Зелениной, 33.
5. Доходный дом Лейхтенбергского
ул. Большая Зеленина, 28
И практически по соседству, на другой стороне улицы, – ещё один шедевр архитектуры модерна в окрестностях Левашовского хлебозавода, доходный дом герцога Николая Лейхтенбергского на Большой Зелениной, 28. Вообще чудо-дом – наверняка многие каждый день ходят и засматриваются! И это вовсе не Гауди (жаль, что мы в RBI не успели привезти его в Петербург), – а первая крупная постройка известного впоследствии архитектора Фёдора фон Постельса, 1905 год.
Доминанта главного фасада – огромный мозаичный фриз, состоящий из пяти больших панно. Они созданы по эскизам художника Сергея Шелкового в мастерской мозаичиста Владимира Фролова. Необычно, что на здании изображен целый пейзаж: поля, холмы, река, городские здания, трубы фабрик... Фролов, кстати, делал и великолепные мозаики для храма Спас-на-Крови.
Для сравнения – оглянитесь и посмотрите также на мозаику на современном доме по Большой Зелениной, 34 (его мы миновали минуту назад). Это тоже по-своему «достопримечательность». Поскольку предсказуемый открыточный вид Петербурга здесь неожиданно получился фантастическим: Петропавловский собор выполнен в ракурсе со Стрелки Васильевского острова, но при этом слева от него добавлен Исаакиевский (как будто он на Петроградке). Ни дать ни взять гравюра Эшера – уж непонятно, задумано так или нет… Ну и что, вам какая из мозаик больше нравится?
Доминанта главного фасада – огромный мозаичный фриз, состоящий из пяти больших панно. Они созданы по эскизам художника Сергея Шелкового в мастерской мозаичиста Владимира Фролова. Необычно, что на здании изображен целый пейзаж: поля, холмы, река, городские здания, трубы фабрик... Фролов, кстати, делал и великолепные мозаики для храма Спас-на-Крови.
Для сравнения – оглянитесь и посмотрите также на мозаику на современном доме по Большой Зелениной, 34 (его мы миновали минуту назад). Это тоже по-своему «достопримечательность». Поскольку предсказуемый открыточный вид Петербурга здесь неожиданно получился фантастическим: Петропавловский собор выполнен в ракурсе со Стрелки Васильевского острова, но при этом слева от него добавлен Исаакиевский (как будто он на Петроградке). Ни дать ни взять гравюра Эшера – уж непонятно, задумано так или нет… Ну и что, вам какая из мозаик больше нравится?
6. Фабрика «Красное знамя»
ул. Пионерская, 53
Ради ещё одного, помимо Левашовского хлебозавода, впечатляющего примера советского конструктивизма на Петроградской стороне стоит, пожалуй, и свернуть ненадолго с Большой Зелениной на Корпусную. Чтобы посмотреть на здание силовой подстанции фабрики «Красное знамя» на Пионерской улице. Кстати, его недавно отреставрировали!
Чулочно-трикотажная фабрика вела свою историю ещё с дореволюционных времён, а в 1920-е гг. для неё был сооружён новый комплекс зданий. Силовая подстанция построена в 1925-1926 гг. по проекту известного немецкого архитектора Эриха Мендельсона. В полукруглом объёме, который делает здание таким узнаваемым, размещались водоприёмный колодец, отстойник, резервуар чистой воды, американские фильтры, насосы и водонапорный бак. Архитектор метафорически уподобил это сооружение «кораблю, который тянет за собой всё производство».
Известно, что проект Мендельсона в Ленинграде был реализован не полностью и в «обеднённом» виде. Из существующих зданий только силовая подстанция в точности соответствует авторскому замыслу. А остальные постройки лишь с большой долей условности можно считать его произведениями. Считается, что знаменитый архитектор не выдержал испытания «епифанскими шлюзами» советской бюрократии – плюнул на всё и уехал домой в разгар строительства.
Чулочно-трикотажная фабрика вела свою историю ещё с дореволюционных времён, а в 1920-е гг. для неё был сооружён новый комплекс зданий. Силовая подстанция построена в 1925-1926 гг. по проекту известного немецкого архитектора Эриха Мендельсона. В полукруглом объёме, который делает здание таким узнаваемым, размещались водоприёмный колодец, отстойник, резервуар чистой воды, американские фильтры, насосы и водонапорный бак. Архитектор метафорически уподобил это сооружение «кораблю, который тянет за собой всё производство».
Известно, что проект Мендельсона в Ленинграде был реализован не полностью и в «обеднённом» виде. Из существующих зданий только силовая подстанция в точности соответствует авторскому замыслу. А остальные постройки лишь с большой долей условности можно считать его произведениями. Считается, что знаменитый архитектор не выдержал испытания «епифанскими шлюзами» советской бюрократии – плюнул на всё и уехал домой в разгар строительства.
7. Мурал «Небеса»
ул. Большая Зеленина, 16
Возвращаясь на Большую Зеленину, обязательно полюбуемся муралом «Небеса» на брандмауэре доходного дома. Вы, кстати, знали, что изображённые на нём штурмовики Ил-2 летят над Берлином? Картина «скопирована» с реальных фотографий, сделанных в мае 1945-го советским военным корреспондентом…
А вообще Петроградская сторона богата настенной живописью! В последние годы здесь, по согласованию с городом, появилось как минимум 5-6 муралов, которые радуют глаз горожан и гостей северной столицы. У дома Лейхтенбергского (тот, который «Гауди») тоже есть свой тайный мурал – на брандмауэре бокового флигеля. Тайный – потому что видно его только с Глухой Зелениной. Загляните как-нибудь, а мы всех секретов пока раскрывать не будем…
Ещё один из ближайших к нашему маршруту настенных шедевров – композиция «Покорители неба и космоса» на стене дома по Пионерской ул., 22, рядом с нашей «Биографией». Можно было бы даже сделать этот адрес альтернативной точкой нашего маршрута и совершить небольшой крюк – но вообще нам в другую сторону, в направлении Левашовского проспекта. Следующий пункт маршрута – это…
А вообще Петроградская сторона богата настенной живописью! В последние годы здесь, по согласованию с городом, появилось как минимум 5-6 муралов, которые радуют глаз горожан и гостей северной столицы. У дома Лейхтенбергского (тот, который «Гауди») тоже есть свой тайный мурал – на брандмауэре бокового флигеля. Тайный – потому что видно его только с Глухой Зелениной. Загляните как-нибудь, а мы всех секретов пока раскрывать не будем…
Ещё один из ближайших к нашему маршруту настенных шедевров – композиция «Покорители неба и космоса» на стене дома по Пионерской ул., 22, рядом с нашей «Биографией». Можно было бы даже сделать этот адрес альтернативной точкой нашего маршрута и совершить небольшой крюк – но вообще нам в другую сторону, в направлении Левашовского проспекта. Следующий пункт маршрута – это…
8. …дом Эрлиха
ул. Ленина, 52
В апреле 1917 г. здесь, в квартире №24 на третьем таже, у своей старшей сестры Анны Елизаровой (Ульяновой) поселился Владимир Ленин с супругой – Надеждой Крупской. Вот и сегодня в этом доме – музей-квартира Ульяновых-Елизаровых. Анна Ильинична была замужем за Марком Елизаровым – «топ-менеджером» пароходного общества «По Волге», и временно приютила вернувшегося из швейцарской эмиграции брата. Улица тогда звалась «Широкой», но интересно, что в «Ленина» её переименовали ещё при жизни вождя – в 1923 г. А в 1927-м, к юбилею Октября, – открыли музей.
«Квартира была достаточно просторной и удобной, но, к сож., оказалось холодной, отчего все страдали», – пишет советский биограф Ленина. Спустя несколько месяцев Ленин перешёл на нелегальное положение и вскоре уехал в Шалаш на Разливе. Да и сами Елизаровы прожили здесь недолго – осенью сняли жильё поудобнее и потеплее.
Дом примечателен и архитектурно. Александр Эрлих, архитектор, строил «для себя» – поэтому постарался максимально выиграть площадь, застроив и острый угол двух улиц – Ленина и Газовой. В результате дом с красивым фасадом в духе модерна и готики получил форму то ли утюга, то ли корабля. Не случайно и сами Елизаровы-Ульяновы сравнивали свою гостиную неправильной формы с «корабельной рубкой».
«Квартира была достаточно просторной и удобной, но, к сож., оказалось холодной, отчего все страдали», – пишет советский биограф Ленина. Спустя несколько месяцев Ленин перешёл на нелегальное положение и вскоре уехал в Шалаш на Разливе. Да и сами Елизаровы прожили здесь недолго – осенью сняли жильё поудобнее и потеплее.
Дом примечателен и архитектурно. Александр Эрлих, архитектор, строил «для себя» – поэтому постарался максимально выиграть площадь, застроив и острый угол двух улиц – Ленина и Газовой. В результате дом с красивым фасадом в духе модерна и готики получил форму то ли утюга, то ли корабля. Не случайно и сами Елизаровы-Ульяновы сравнивали свою гостиную неправильной формы с «корабельной рубкой».
9. «Звериный» дом
ул. Ленина, 33
Если Петроградская сторона – «заповедник модерна», то дом на улице Ленина, 33, – яркий и характерный представитель этого «заповедника». Построил его в 1910 г. архитектор Сима Минаш для жены присяжного поверенного Клары Волькенштейн. Этот архитектор больше всего известен дизайном интерьеров Витебского вокзала – ещё одного шедевра модерна. Но дом Волькенштейн, «дом-зоопарк», – конечно, очень интересен и сам по себе.
Внимательно рассмотрев фасад, можно обнаружить здесь и филинов, и медведя, и волков, и сказочных птиц, и растительные орнаменты. Интересно, что в первоначальном проекте вместо зверей и птиц фасады дома украшали изображения горожан за разными занятиями: зрители рукоплещут танцовщице, дама с зонтиком совершает променад… Но всё-таки именно природные орнаменты и декор с «флорой и фауной» – одна из самых узнаваемых черт северного модерна.
Внимательно рассмотрев фасад, можно обнаружить здесь и филинов, и медведя, и волков, и сказочных птиц, и растительные орнаменты. Интересно, что в первоначальном проекте вместо зверей и птиц фасады дома украшали изображения горожан за разными занятиями: зрители рукоплещут танцовщице, дама с зонтиком совершает променад… Но всё-таки именно природные орнаменты и декор с «флорой и фауной» – одна из самых узнаваемых черт северного модерна.
10. Последний адрес Ахматовой
ул. Ленина, 34
Прямо напротив расположен «жилой дом Литфонда» в стиле сталинского неоклассицизма. Дом для членов ленинградского Союза писателей в 1950-е гг. строился медленно, почти десять лет, причём силами заключённых. «Выдача ключей», как теперь говорят, совпала по времени с полётом Гагарина – апрель 1961-го. Интересно, что оплату «дольщики» вносили в момент въезда в дом – по 500 рублей. В восьмидесяти квартирах дома в разное время проживали более 100 литераторов и литературоведов, в том числе Виктор Конецкий, Вадим Шефнер, Фёдор Абрамов.
Квартиру №23 занимала Анна Ахматова с семьёй. Окна комнаты самой Ахматовой выходили в скверик во дворе дома, свидетельствуют очевидцы. При том её комната была самой маленькой в трёхкомнатной квартире. На самом деле, в последние 5 лет жизни поэтесса больше жила на даче в Комарово или гостила у знакомых и почитателей в Москве. А в квартире на Петроградской стороне бывала не так часто и вообще Петроградку недолюбливала – в том числе за «периферийность» и отсутствие «пушкинских» мест.
Квартиру №23 занимала Анна Ахматова с семьёй. Окна комнаты самой Ахматовой выходили в скверик во дворе дома, свидетельствуют очевидцы. При том её комната была самой маленькой в трёхкомнатной квартире. На самом деле, в последние 5 лет жизни поэтесса больше жила на даче в Комарово или гостила у знакомых и почитателей в Москве. А в квартире на Петроградской стороне бывала не так часто и вообще Петроградку недолюбливала – в том числе за «периферийность» и отсутствие «пушкинских» мест.
11. Концерн «Океанприбор»
Чкаловский просп., 46
Если вернуться на Чкаловский проспект – то буквально в одном квартале от ул. Ленина есть сквер с якорем. Этот якорь установлен тут не случайно: за ним – здание постройки 1930-х гг., в котором находится концерн «Океанприбор» (бывшее НИИ «Морфизприбор»). Хотя вообще-то здание было построено для Ленинградского планового института, а НИИ сюда переехало только после войны.
Архитектор – Оскар Мунц, известен тем, что проектировал ещё Волховскую ГЭС – одну из старейших в России. А здание НИИ «Морфизприбор» интересно прежде всего эффектным барельефом над главным входом – он очень атмосферно передаёт ту эпоху и символизирует «союз гуманитарных и технических наук» (так и называется барельеф). Под ним есть едва заметная подпись «В. Тушев 1936». Скульптор Василий Тушев не так известен, но про него мы знаем, что в 1935 году он участвовал в «Первой выставке ленинградских художников» в Русском музее.
Архитектор – Оскар Мунц, известен тем, что проектировал ещё Волховскую ГЭС – одну из старейших в России. А здание НИИ «Морфизприбор» интересно прежде всего эффектным барельефом над главным входом – он очень атмосферно передаёт ту эпоху и символизирует «союз гуманитарных и технических наук» (так и называется барельеф). Под ним есть едва заметная подпись «В. Тушев 1936». Скульптор Василий Тушев не так известен, но про него мы знаем, что в 1935 году он участвовал в «Первой выставке ленинградских художников» в Русском музее.
12. Дом Купермана… и Перельмана
ул. Плуталова, 2
Эффектный дом с элементами древнерусского зодчества менял владельца ещё на этапе строительства. Известный петербургский архитектор Александр Лишневский начал строить его в 1911 г. на участке, который принадлежал инженеру-механику Борису Куперману, а позже выкупил дом в собственное владение (и владел вплоть до революции).
Дом, конечно, примечателен тем, что более, чем какой-либо другой жилой дом в Петербурге, похож на древнерусский храм. И неспроста архитектор выбрал такое решение: напротив, через Геслеровский (ныне Чкаловский) проспект, к тому времени уже возвышалась новая величественная Церковь преподобного Алексия, Человека Божия – также в неорусском стиле. Вам такая история, случайно, не напоминает ничего из практики RBI? Мы ведь неорусский стиль тоже ценим и уважаем. А что касается церкви на Чкаловском проспекте – это здание сохранилось, но в советские годы было серьёзно перестроено под завод измерительных приборов. Который мы можем видеть напротив дома Купермана и сегодня.
А на самом доме можем видеть мемориальную табличку: «Здесь с 1915 по 1942 гг. жил выдающийся популяризатор точных и естественных наук Яков Исидорович Перельман». Автор «Занимательной физики», «…математики», «…астрономии» и других суперпопулярных среди советского юношества книг, действительно, большую часть жизни прожил в квартире №12 этого дома на Плуталовой улице. Кстати, название «Плуталова», согласно «Реестру наименований…», также склоняется по падежам. И нет, это не тот Перельман, который доказал гипотезу Пуанкаре и отказался от миллиона долларов. Даже не родственник.
Дом, конечно, примечателен тем, что более, чем какой-либо другой жилой дом в Петербурге, похож на древнерусский храм. И неспроста архитектор выбрал такое решение: напротив, через Геслеровский (ныне Чкаловский) проспект, к тому времени уже возвышалась новая величественная Церковь преподобного Алексия, Человека Божия – также в неорусском стиле. Вам такая история, случайно, не напоминает ничего из практики RBI? Мы ведь неорусский стиль тоже ценим и уважаем. А что касается церкви на Чкаловском проспекте – это здание сохранилось, но в советские годы было серьёзно перестроено под завод измерительных приборов. Который мы можем видеть напротив дома Купермана и сегодня.
А на самом доме можем видеть мемориальную табличку: «Здесь с 1915 по 1942 гг. жил выдающийся популяризатор точных и естественных наук Яков Исидорович Перельман». Автор «Занимательной физики», «…математики», «…астрономии» и других суперпопулярных среди советского юношества книг, действительно, большую часть жизни прожил в квартире №12 этого дома на Плуталовой улице. Кстати, название «Плуталова», согласно «Реестру наименований…», также склоняется по падежам. И нет, это не тот Перельман, который доказал гипотезу Пуанкаре и отказался от миллиона долларов. Даже не родственник.
13. Жилой дом специалистов «Свирьстроя»
Малый просп. П.С., 84-86
Жилой дом специалистов «Свирьстроя» – ещё один интересный образец конструктивизма на Петроградке. Это здание имеет адрес сразу по трём улицам: Малому проспекту Петроградской стороны, Плуталовой и Ординарной. Дом строился в 1930-е, на протяжении пяти лет, несколькими очередями.
Архитектор – Игорь Явейн, который известен ещё и как проектировщик большого числа вокзалов. Его сын, Никита Явейн, сегодня руководит архитектурным бюро «Студия 44» (это бюро создавало Ладожский вокзал). А Игорь Явейн в военные годы в Ленинграде занимался ещё и маскировкой всех городских вокзалов. Кстати, есть книга писателя Павла Лукницкого о жизни дома «Свирьстроя» и его обитателей в те годы – называется «Сквозь всю блокаду».
Что касается самого дома, построенного в 1930-е гг., – он по праву считается одним из лучших образцов жилых домов в стиле «конструктивизм». Главная особенность, которая сразу обращает на себя внимание, – массивный проезд, как бы разделяющий здание на две части. Чаще всего мы видим на улицах Петербурга небольшие проезды, ведущие прохожих и автолюбителей во внутренний двор – здесь же постройку прорезает целая улица с двусторонним движением и дорожками для пешеходов. У парадных, выходящих к Малому проспекту, разбиты палисадники. Ещё одна отличительная черта дома – навесы, возвышающиеся над плоскими крышами-соляриями.
Архитектор – Игорь Явейн, который известен ещё и как проектировщик большого числа вокзалов. Его сын, Никита Явейн, сегодня руководит архитектурным бюро «Студия 44» (это бюро создавало Ладожский вокзал). А Игорь Явейн в военные годы в Ленинграде занимался ещё и маскировкой всех городских вокзалов. Кстати, есть книга писателя Павла Лукницкого о жизни дома «Свирьстроя» и его обитателей в те годы – называется «Сквозь всю блокаду».
Что касается самого дома, построенного в 1930-е гг., – он по праву считается одним из лучших образцов жилых домов в стиле «конструктивизм». Главная особенность, которая сразу обращает на себя внимание, – массивный проезд, как бы разделяющий здание на две части. Чаще всего мы видим на улицах Петербурга небольшие проезды, ведущие прохожих и автолюбителей во внутренний двор – здесь же постройку прорезает целая улица с двусторонним движением и дорожками для пешеходов. У парадных, выходящих к Малому проспекту, разбиты палисадники. Ещё одна отличительная черта дома – навесы, возвышающиеся над плоскими крышами-соляриями.
14. ДК Ленсовета
Каменноостровский просп., 42
Конструктивизм Петроградской стороны – это, конечно, и Дворец культуры имени Ленсовета. Строить его начали в 1931 году по проекту Евгения Левинсона и Владимира Мунца (это сын того Мунца, о котором мы вспоминали, проходя мимо здания «Океанприбора» с барельефом и якорем). Причём работы растянулись на семь лет. Тогда это был Дом культуры промкооперации, а современное название он получил в 1960 году.
Кстати, до революции на месте будущего дома культуры располагался «Спортинг-палас», или «скетинг-ринк» – зал для катания на роликовых коньках. Он интересен тем, что это было одно из первых зданий, полностью построенных из бетона и железобетона. Впрочем, к началу 1930-х эта постройка была уже в запущенном состоянии, и её частично перестроили под зрительный зал нового дома культуры.
«Архитекторы удачно использовали старую бетонную коробку Скетинг-ринга, – писал архитектор Игорь Бартенев в книге «Современная архитектура Ленинграда» (1966). – Они расчленили её поперёк на три части: основная, средняя часть вместила зрительный зал, другие две, полукруглой формы, – фойе и сцену. Заранее заданная ширина зала с большим количеством мест в нём привела к тому, что зал приобрел излишне удлиненную форму. Но его архитектурное убранство оказалось удачным. В отделку введено в большом количестве дерево различных пород».
Кстати, до революции на месте будущего дома культуры располагался «Спортинг-палас», или «скетинг-ринк» – зал для катания на роликовых коньках. Он интересен тем, что это было одно из первых зданий, полностью построенных из бетона и железобетона. Впрочем, к началу 1930-х эта постройка была уже в запущенном состоянии, и её частично перестроили под зрительный зал нового дома культуры.
«Архитекторы удачно использовали старую бетонную коробку Скетинг-ринга, – писал архитектор Игорь Бартенев в книге «Современная архитектура Ленинграда» (1966). – Они расчленили её поперёк на три части: основная, средняя часть вместила зрительный зал, другие две, полукруглой формы, – фойе и сцену. Заранее заданная ширина зала с большим количеством мест в нём привела к тому, что зал приобрел излишне удлиненную форму. Но его архитектурное убранство оказалось удачным. В отделку введено в большом количестве дерево различных пород».
15. Первый жилой дом Ленсовета
набережная Карповки, 13
Пора завершать нашу прогулку, которая заняла почти час! Но всё-таки обратим внимание и на ещё один замечательный образец конструктивизма на Петроградке – Первый жилой дом Ленсовета на набережной Карповки. Его хорошо видно и от ДК Ленсовета. Построен этот жилой дом в начале 1930-х по проекту известных архитекторов Евгения Левинсона и Игоря Фомина – для партийной верхушки Ленинграда.
Здесь было 76 квартир, среди них даже пяти-, шестикомнатные, а были и двухэтажные квартиры, с дубовыми лестницами. Отдельные ванные, встроенные шкафы… На чердаках предполагались солярии, внизу – детский сад. В общем, элитный дом по тем временам! Писательница Татьяна Толстая, внучка Алексея Толстого, вспоминает о своём детстве в этом доме:
«Папа и мама жили в квартире №19. Когда детей стало четверо, папа отправился просить переселить нас в жилплощадь побольше, в пустовавшую соседнюю квартиру №13. Начальник, к которому пришел мой отец, встретил его в страшной панике. Оказалось, на то же место претендовали два очень важных начальника. Отказать одному в пользу другого – означало потерять место и даже голову, и мой папа оказался очень кстати. Ему тут же отдали ключи и посоветовали срочно переносить в квартиру чемоданы. Так мы оказались в квартире №13 дома №13».
Здесь было 76 квартир, среди них даже пяти-, шестикомнатные, а были и двухэтажные квартиры, с дубовыми лестницами. Отдельные ванные, встроенные шкафы… На чердаках предполагались солярии, внизу – детский сад. В общем, элитный дом по тем временам! Писательница Татьяна Толстая, внучка Алексея Толстого, вспоминает о своём детстве в этом доме:
«Папа и мама жили в квартире №19. Когда детей стало четверо, папа отправился просить переселить нас в жилплощадь побольше, в пустовавшую соседнюю квартиру №13. Начальник, к которому пришел мой отец, встретил его в страшной панике. Оказалось, на то же место претендовали два очень важных начальника. Отказать одному в пользу другого – означало потерять место и даже голову, и мой папа оказался очень кстати. Ему тут же отдали ключи и посоветовали срочно переносить в квартиру чемоданы. Так мы оказались в квартире №13 дома №13».
В общем, никто и не сомневался, что «не модерном единым» примечательна Петроградская сторона! И это мы ещё ограничились радиусом «пешеходной доступности» от нашего нового офиса, за пределами которого остались «Камчатка» и «Ленполиграфмаш», Дом Эмира Бухарского и Мечеть, СК «Юбилейный» и Дом политкаторжан. Здорово, что в этом списке появляется и всё больше домов RBI – от «Собрания» до «Биографии», от Futurist до «Визионера». Наверное, скоро по ним можно будет водить отдельный маршрут. Хотели бы пройтись?
Корпоративное издание Группы RBI
исполнительные редакторы
главный редактор
корреспонденты
Мария Ширяева
Алина Глушкова
Анна Жулеева
Анна Жулеева
Карина Святецкая
Екатерина Дэмир
Екатерина Дэмир
креативный редактор
Павел Колпаков
